Настасиевич, Момчило

(Настасијевић, Момчило, 06.10.1894, Горни-Милановац, Сербия, - 01.02.1938, Белград, Югославия)

   сербский поэт, прозаик, драматург, эссеист. Родился в небогатой буржуазной семье. Гимназическое обучение начал в родном городе, заканчивал в Белграде. По состоянию здоровья был признан негодным к военной службе, но в начале I мировой войны записался добровольцем и ушел на фронт. После отступления сербской армии под Косовской Митровицей не без трудностей вернулся в родной городок. В 1921 закончил филологический факультет Белградского университета. По окончании университета и до конца своих дней служил учителем гимназии в Белграде. Преподавал литературу и языки: сербский и французский. В 1923 на стипендию прожил несколько месяцев в Париже. Умер от туберкулеза.

   Творческое наследие Н. невелико. Стихи и рассказы он начал писать в годы войны, однако первая книга его рассказов “Из темного царства” (“Из тамног вилajeтa”) вышла только в 1927, первый (и единственный прижизненный) сборник стихов “Пять лирических кругов” (“Пет лирских кругова”) - в 1932. Остальные произведения - стихотворные циклы “Мгновения” (“Магновења”) и “Отголоски” (“Одуеци”), сборник рассказов “Хроника моего городка” (“Хроника Moje вароши”), две драмы в стихах, три драмы в прозе, эссеистика, - были собраны по периодическим изданиям и рукописям и изданы его друзьями посмертно. При жизни он был мало известен широкой публике, хотя его рассказы в 1930-е были отмечены престижной премией. Значение его творчества для сербской литературы в критике стало вырисовываться постепенно.

   В творчестве, как и в жизни, Н. всегда казался одиночкой, не участвовал в творческой полемике и литературных объединениях, не стремился к популярности, не писал обширных программных статей. Его творчество представляло собой оригинальное преломление модернистских и экспрессионистских идей в условиях, когда сам экспрессионизм уже перестал быть заметным художественным течением в сербском искусстве. Его эстетические взгляды были частью цельной мировоззренческой системы, сложившейся в русле мистико-религиозной западноевропейской философии, начиная с С.Кьеркегора, М.Шелера, В.Дильтея и кончая немецким экзистенциализмом 1920-1930-х (К.Ясперс, М.Хайдеггер). В эссе “Несколько рефлексий по поводу искусства” (“Неколико рефлекса из уметности”, 1922), “Записки об абсолютной поэзии” (“Белешке за апсолутну поезду”, 1924), “Записки о сущностной мысли” (“Белешке за стварну мисао”, 1932), “Религиозное осмысление искусства” (“Религиозно схватан>е уметности”, 1936), “В защиту человека” (“У одбрану човека”, 1934), “В поисках себя” (“У тражен>у себе”, 1935) и др. он настойчиво проповедует идею гармонии в искусстве, которую называет “главным условием творчества”, и вместе с тем, совершенно в экспрессионистском духе, пишет о том, что в художественном произведении “форма есть выражение сущности”, и поэтому “степень формализма есть самое надежное мерило способности и силы интуитивных импульсов”. Иррациональность поэтического дара он связывал с народной стихией, с виталистически-мистической отзывчивостью творческой личности.

   Художественная и мировоззренческая система Н. опиралась на абсолютное, вне-историческое ядро, призванное быть человеку опорой в его трагической судьбе и позволить ему обрести изначальную полноту жизни, утраченную еще в первобытные времена. Всему виной, по мысли писателя, мыслительная свобода человека и его стремление преодолеть свое хрупкое телесное существование: не подкрепленные внутренней связью с прочими аспектами мироздания, они поставили человека в положение изгоя, превратив его жизнь в “противосуществование”. В хаосе, который человек создал сам, перед ним три пути: либо назад, к слепому природному существованию, либо во все более изощренные и губительные бездны мыслительной свободы, либо, через соблазны того и другого, к сущностной, чисто человеческой свободе, равной осознанию внутреннего единства с миром и спасительному духовному преображению. В эссе “О материнской мелодии” (“За матерн>у мелодију”, 1929) он пишет, что мир через человека должен “пропеваться”. Эта распевность - мелодическая связь человека со своей сущностью, а, следовательно, - и с сущностью мира в себе. “Мелодия” каждого народа - живой поток, который связывает его прошлое и будущее. Кто утратил “родную мелодию”, тот отрекся от своих предков, похож на дерево без корней. Неразлучно с “мелодией” существуют верования и обряды народа - то, что называют фольклором.

   В поэзии и прозе Н. стремился создать замкнутый мифологизированный мир, в котором трагическая судьба человека была бы осмыслена с точки зрения “трех путей развития”. В большинстве рассказов он описывает народную жизнь, протекающую под знаком темного, безжалостного рока: инцест, роковая предопределенность судьбы, хрупкость человеческой жизни, призрачность счастья. В прозе Н. сочетаются элементы реалистического бытописательного повествования, устной народной сказки, средневековой новеллы и романтической притчи. Душевные блуждания героев протекают одновременно в планах бытовых коллизий, сказочных народных преданий и суеверий, мистической детерминированности и тайны. Безропотное следование героев своей судьбе и страстям, терпеливое принятие лишений, а также трагическое (редко - комическое) разрешение коллизий окружают эти рассказы ореолом безнадежности. Прозу Н. отличает язык: архаизованный, с употреблением риторических оборотов, редкой, разговорной и диалектной лексики, а также неологизмов.

   Его поэзия - лаконичная, нацеленная на поиск “духовной сущности” - оказывалась трудна для понимания, загадочна, герметична. В стихах Н. стремился воскресить дух устной народной поэзии, пробудить “спрятанный” в языке музыкальный слой, который составляет основу “сущностной мысли” человека. Его влечет пронизанный мифологическими образами сельский быт, природа, пасторальная любовь, гнетет мысль об отчуждении человека в современном мире. Он видит выход в искусстве - просветленном, религиозно осмысленном, в утверждении человеческой душевности, мягкости и жертвенности, ибо всякое дело непременно отзывается в будущем и в родовой перспективе действует как благословение или как проклятие.

   Драмы Н. при его жизни не ставились на большой сцене. Написанные в стихах и в прозе, они предназначались скорее для чтения, чем для представления. Одна из них - “Джюрадж Бранкович” (“Ђурађ Бранковић”) - легла в основу либретто оперы его брата Светомира Настасиевича. В основном драмы имели исторические сюжеты, были исполнены возвышенного романтического пафоса, патриотических чувств, веры в мистическое влияние крови, в роковой ход истории. Наиболее известная из них - сказочная драма “Межлесное богатство” (“Међулушко благо”) - описывала пробуждение родовой памяти у героя под влиянием услышанной им случайно “материнской мелодии”.

   Н., всю жизнь сосредоточенный на проблемах углубления религиозного содержания искусства, пережил эволюцию от своеобразного философского экспрессионизма к метафизическому экзистенциализму. Его творчество - несмотря на камерность - оказалось тесно связанным с одной из доминирующих тенденций в сербском общественном сознании второй половины 1920-1930-х: укреплением националистически-мистической идеологии, основанной на прославлении героического прошлого и политических мифов новейшего времени, в разработку которых еще в начале 1920-х внесли лепту другие художники-экспрессионисты (Л.Мицич, Р.Петрович*, Р.Драинац, М.Црнянский* и др.).

   Соч.: Целокупна дела. Београд, 1938-1939; Сабрана дела. Т. 1-4. Горћи Милановац, 1991; [Стихотворения] // Антология сербской поэзии*. М., 2008.

   Лит.: Миха|повип Б. М.Настас^евип // М.Настасијевић. Песме. Приповетке. Драме. Нови Сад, 1958; Винавер С. Чувари света. Нови Сад, 1965; Книжевност измену два рата. Кн. 2. Београд, 1966; Petkovic N. Artikulacija pesme. Sarajevo, 1968; Милосавлевић П. Поетика Момчила Настасијевићa. Нови Сад, 1978; áutié M. Slika sveta u poeziji Momöila Nastasijeviéa. Beograd, 1979; Леовац С. M.Настасијевић. Горн>и Милановац, 1983.

   М.Карасева