Винавер, Станислав

(Винавер, Станислав)

(01.03.1891, г. Шабац, Сербия - 01.08.1955, г. Нишка-Баня, Югославия)

   сербский поэт, критик, журналист. Родился в состоятельной семье, отец его был врачом, мать - известной пианисткой, переводчицей польской литературы. Гимназию окончил в Белграде, затем поступил в Сорбонну, где изучал физику и математику, а также музыку. Слушал лекции Ж.А.Пуанкаре, А.Бергсона, Л.Леви-Брюля. Под влиянием философии Бергсона уже с ранней юности воспринимал себя антирационалистом и антипозитивистом, усвоил взгляд на искусство как на интуитивное творчество. В Париже увлекся современным искусством, поэзией Рембо, Верлена и Малларме. Во время Балканских войн 1912-1913 и I мировой войны служил добровольцем в сербской армии. В 1917 в составе сербской военной миссии отправился в Россию для выкупа пленных солдат югославянского происхождения и переброски их на Солунский фронт. Миссия закончилась после Октябрьской революции, однако в России он остался до 1919, захваченный атмосферой революционных преобразований и бурной жизнью в литературно-художественной среде. Здесь он познакомился с А.Блоком.

   По возвращении из России в конце 1919 присоединился к движению радикальной творческой молодежи, которая стояла за бескомпромиссный разрыв с традицией, свободу творчества и создание нового искусства. Участвовал в объединениях и изданиях (включая “Группу художников” в Белграде, группу “Альфа” в Загребе, журналы “Дан”*, “Прогрес”, “Путеви”*, “Зенит”*, “Мисао”, “Альманах Бранко Радичевича” и др.), которые стремились консолидировать разрозненные авангардные и неоромантические движения, следовавшие “неосознанному порыву к обновлению жизни” (М.Црнянский*). Стал одним из признанных лидеров молодого поколения, наряду с Р.Петровичем* и М.Црнянским, который вспоминал, что среди участников горячих дискуссий того времени самым любимым был И.Андрич, а самым напористым в отрицании всего устаревшего - В.

   В 1920 в газете “Прогрес” вышел “Манифест экспрессионистской школы” В. Наряду с манифестом М.Црнянского “Объяснение Суматры”, он имел огромное значение в истории сербского экспрессионизма. Оба автора настаивали на революционном, вселенском значении экспрессионизма. Манифест В. начинался с утверждения: “Все мы экспрессионисты. Все мы понимаем действительность как инструмент творчества. Наша цель - творчество, а не то, что сотворено”. Стремление выйти из-под власти устаревших позитивистских догм, уловить ритм современности, и вместе с тем отказаться выносить ей приговоры, чтобы не замедлять ход времени, - вот задача нового, экспрессионистского искусства. Постепенно, опираясь на немецкий журнал “Штурм”*, В. выстроил теорию, в основе которой лежала идея антропоцентризма. Придерживаясь взгляда на мир как на процесс смены равновесий и катастроф (вслед за Бергсоном с его теорией жизненного ритма) и рассматривая революцию как закономерный этап вселенского нарушения равновесия и материализацию идеалистической утопии о царстве духа на Земле, он издал книгу поэтико-философских размышлений “Громоотвод Вселенной” (“Громобран Свемира”, 1921), где его идеи получили детальную разработку. Это единственное произведение подобного рода во всех югославянских литературах. Высшая свобода человека, писал В., состоит в том, чтобы отдать себя во власть времени и тем самым совершить невиданный доселе духовный взлет, “войти в хаос, в бескрайнее освобождение всего от всего”. Статичной реальности не существует; омертвевшие формулы реализма являются всего лишь заклинаниями реальности, результат устаревает мгновенно. Для экспрессионистов прошлое несущественно, оно “отдается рабам”, видимость всегда ярче самой реальности. “Реальность для художника - это только убеждение и ничего более”.

   В 1921 В. (наряду с Т.Манойловичем) был руководителем “Библиотеки Альбатрос”, которая выпускала книги современных авторов и издала произведения М.Црнянского, Р.Петровича, Р.Младеновича, Й.Кулунджича и самих издателей: В. и Манойловича.

   Поэтическое творчество В. питалось тем же кругом идей, что и его теоретические взгляды. Взгляд на искусство как на инструмент, резонирующий “музыке реальности”, совпадал с символистскими представлениями об искусстве как способе постижения высшей, истинной реальности. В. также считал, что поэзия должна быть неопределенной, “флюидной”, красивой, что в поэтической мысли главное - игра ритмов и неуловимые нюансы звуковых сочетаний, окрашенность, трепетность. Высшее назначение поэзии - передавать мгновенное и космическое, то есть непередаваемое: “Слова темны - печальны - кратки / Но образ точен - ясен - чист”.

   Однако символистской магии слов В. предпочитал магию ритмов и музыки языка. По его мнению, в языке, вне грамматики и правил метрики, существует мелодия, которая является совершенным выражением жизни народа в определенный исторический момент и в которой содержится универсальная формула законов вселенной. Поэзия В. - это попытка уловить гибкий ритм жизни современного города. В городском говоре он находил блеск, динамику и смысловое богатство: все то, что составляет, по его мнению, мелодию современности. Ритм его стиха беспокоен, энергичен, стихи чаще всего рифмованны, рифмы стремятся к полноте. Он создает экспериментальные слова, экспериментальную грамматику, беспокоясь только о “музыке вселенной”, а не о конкретном значении слов. Ощущаемая им самим нежизненность этих “живых ритмов”, невозможность выйти за пределы языка с помощью виртуозного экспериментирования, побуждали его к написанию более “приземленных”, ироничных, юмористических стихов. Даже в поэтических сборниках экспрессионистского периода - “Город злых волшебников” (“Варош злих волшебника”, 1920) и “Хранители мира” (“Чувари света”, 1926) - он жалуется на то, что злые волшебники заковывают его в строгие, устаревшие схемы, навязывают ему мертвые правила, и тем самым обращают его в привычное, освященное традицией рабство. Сатирическая поэма “Женитьба воробья Дунайца” (“Женидба врапца Подунавца”, 1927) уже открыто пародировала “космические” притязания экспрессионизма.

   В 1919-1941 В. работал журналистом и публицистом, сотрудничал со многими известными белградскими изданиями, с Радио-Белград, Пресс-бюро. В качестве югославского атташе по печати работал в Женеве (1927-1930), Берлине (1930-1934), Праге (1938). Во время II мировой войны был интернирован, до конца войны находился в немецких лагерях. С 1945, по возвращении из плена и до конца жизни жил в Белграде и работал как профессиональный литератор, переводчик с европейских языков (в том числе с русского).

   В историю сербской поэзии В. вошел как один из теоретиков и практиков авангардного искусства, а также как автор более традиционных стихотворных сборников -“Военные друзья” (“Ратни другови”, 1939), “Европейская ночь” (“Европска ноп”, 1952). Большое значение имеет созданная им теория поэтического языка - эссе “Эстетика Бергсона” (“Бергсонова естетика”, 1922), “Проблемы новой эстетики: учение Бергсона о ритме” (“Проблеме нове естетике: Бергсонова учен>е о ритму”, 1924), “Серьга Шекспира” (“Шекспирова минг)уша”, 1952), книга “Попытка ритмического изучения мужского десятисложника” (“noKyiuaj ритмичког проучавана мушког десетерца”, 1940), рассматривающая традиционный десятисложник сербской народной поэзии как выражение коллективного сознания народа на определенном историческом этапе.

   Соч.\ Дела. Београд, 1964; Критички радови. Нови Сад; Београд, 1975; [Стихотворения]// Антология сербской поэзии*. М, 2008.

   Лит. : Цръански М. Послератна кн>ижевност. Београд, 1929; Petkovic N. Artikulacija pesme. Sarajevo, 1968; Кн>ижевност измену два рата. Т. 1. Београд, 1972; Kostic Dj. Do nemoguceg. Beograd, 1972; ПавловиЬ M. Звучна екумена Станислава Винавера // Винавер С. Европска Höh и друге песме. Београд, 1973.

   М.Карасева