Кафка, Франц

(Kafka, Franz)

(03.07. 1883, Прага, Австро-Венгрия, - 03.06.1924, Кирлинг под Веной, Австрия, похоронен на Новом еврейском кладбище в Праге, сейчас Чехия)

   австрийский (пражско-немецкий) писатель. Старший из шести детей владельца галантерейной фабрики, вырос в ортодоксальной еврейской семье, после окончания начальной школы (1893-1901) учился в немецкой государственной гимназии, затем - на юридическом факультете Немецкого университета (1901-1906), где слушал лекции по истории искусств и германистике. После годичной стажировки в адвокатской конторе К. поступил на службу в Общество по страхованию рабочих от производственных травм, где к его ведению относились вопросы техники безопасности. В 1922 вышел на пенсию по болезни и через два года умер в санатории под Веной от туберкулеза легких. В судьбе литературного наследия К. огромную роль сыграл его ближайший друг и сподвижник М.Брод*, который, нарушив завещание писателя К., постепенно издал все его рукописи.

   Начало литературного творчества К. относится к 1897-1898; первые рассказы опубликованы в 1908 в журнале “Гиперион”*; первая книга прозы “Созерцание” (“Betrachtung”) вышла осенью 1912 в Лейпциге в издательстве Э.Ровольта. В 1913 был опубликован отдельным изданием “Кочегар. Фрагмент” (“Der Heizer”. Fragment”), представляющий собой начальную главу романа “Пропавший без вести” (“Der Verschollene”), над которым К. работал в 1912-1916 (полностью роман был издан М.Бродом* в 1927 под названием “Америка”). Далее были опубликованы новеллы “Приговор” (“Das Urteil”, 1913), “Превращение” (“Die Verwandlung”, 1915, премия Клейста), “В штрафной колонии” (“In der Strafkolonie”, 1919), сборники рассказов “Сельский врач” (“Ein Landarzt”, 1919) и “Голодарь” (“Ein Hungerkünstler”. Vier Geschichten, 1924). Все остальные произведения были напечатаны посмертно.

   Первая из сохранившихся новелл К. “Описание одной схватки” (“Beschreibung eines Kampfes”, 1902-1910) представляет собой своего рода повествовательный эксперимент. В причудливых сочетаниях здесь апробируются различные художественные приемы: реалистическое начало с психологическим подтекстом постепенно переходит в описание маниакального наваждения с трудно объяснимой подоплекой; затем действие неожиданно модифицируется в явную фантастику (сцена под названием “Скачка”), и изложение приобретает отчетливую сюрреалистическую окраску, которая сохраняется до конца, ибо читатель, уже не доверяя мнимо реалистическим подробностям, пытается расшифровать заданный код: понять роль двойников, зеркальных сюжетных отражений и других искусственных ходов. Образы подсознания (или сновидения) становятся явью, так что уже трудно понять, какая реальность оказывается смыслонесущей - исходная, идущая от “рассказчика”, или сфантазированная, возникающая на ее основе, ибо обе постоянно перетекают одна в другую. Диффузия пространства и времени нарушает логику событий и упраздняет конкретный смысл реальных деталей, которые уже в этом рассказе служат антиреалистическим задачам. К. стремится “материализовать” жизнь души посредством реальной предметности, невидимое и духовное помещая в мир конкретный и осязаемый. Все последующее творчество К., по сути, есть непрекращавшийся поиск способов совмещения несовместимого: мира реального, данного в пространственно-временных координатах, и мира душевного, который не подчиняется ни физическим, ни социально-экономическим, ни другим материальным законам и константам.

   Характерная для К. сверхчувствительность порождала обостренную наблюдательность и в то же время неуверенность и страх. Страх как всеобъемлющая метафизическая категория стал одной из глубинных проблем творчества К., сделав его предтечей экзистенциализма. Но если французские экзистенциалисты стремились перевести эту проблему в плоскость философической этики, то К. не покидал сферу иррационального, которая постоянным присутствием в его произведениях доказывает невозможность преодоления страха. Принципиальный иррационализм художественного мира К. сближает его с ранними экспрессионистами, которые, отбросив миметически-подражательное воспроизведение видимой реальности, противопоставили ему выражение субъективного внутреннего мира человека, утратившего контакты с миром внешним, в первую очередь, в своем ближайшем социальном окружении.

   Вся жизнь К. прошла в Праге, хотя он бывал и в других городах Австро-Венгрии, а также в Германии, Швейцарии, Франции и Италии. Выросший на “пражском острове” немецкоязычной культуры внутри многонациональной Австро-Венгерской империи, он в полной мере испытал одиночество, изолированность и ощущение трагического разрыва поколений, когда старшие прочно верили в незыблемость буржуазно-монархического строя, а младшие уже чувствовали подземные толчки, готовые смести кажущийся стабильным миропорядок. На этой почве рождался “крик”* экспрессионистов. Художественные открытия большинства из них (и в этом К. - экспрессионист) связаны с попытками найти посреди грядущего распада форм (общественных и художественных) новые возможности для творчества и нового синтеза в жизни и в искусстве. Разделяя общую исходную платформу экспрессионизма, К. выстроил совершенно особый художественный мир, основным принципом которого была установка на многозначность (отрицание какой бы то ни было “окончательной” концепции). Отсюда принципиальная незавершенность его романов, нестабильность и многовариантность: “Ни в чем нельзя быть уверенным. Потому ничего нельзя сказать. Можно только кричать, заикаться, хрипеть. Конвейер жизни несет человека куда-то - неизвестно куда. Человек превращается в вещь, в предмет, перестает быть живым существом” (записано Г.Яноухом). Подобное мироощущение было свойственно многим экспрессионистам.

   В зрелом творчестве К. активно пользуется формой притчи. Но важнейшим элементом у него все же остается развернутая метафора, в рамках которой символика, эмблематика и притча играют вспомогательную роль; характерен в этом смысле роман “Процесс” (“Der Prozess”, начат в 1914, опубликован в 1925), представляющий собой развернутую метафору человеческой жизни, подлинный смысл которой скрыт от человека, а также роман “Замок” (“Das Schloss”, 1922, не завершен; опубликован 1926). М.Брод назвал романы “Америка”, “Процесс” и “Замок” “трилогией одиночества”; выбитость из жизненной колеи - типично экспрессионистская тема, типична для экспрессионизма и манера изображения. Несмотря на свою незавершенность, романы К. отличаются от подавляющего большинства экспрессионистских сочинений метафизической напряженностью, бескомпромиссной четкостью постановки конечных вопросов человеческого бытия. Они разворачивают метафору существования как бунт осознающей себя личности, не принимающей результатов этого осознания. Это не столько бунт против земных порядков, сколько вневременный, не привязанный к социальным условиям бунт против всего мироустройства.

   Мировоззренческий аспект, сближавший К. и ранних экспрессионистов, - ощущение непрочности и катастрофичности жизни, утрата стабильности не только в социальной реальности, но и в психике человека, погруженной в отчаяние и неопределенность. Внешний предметный мир деформируется до неузнаваемости, расшатанная страхом психика, словно вещая Кассандра, “ясно-видит” - наяву или галлюцинируя - под кажущейся прочностью и стабильностью очевидные признаки распада и разложения. Деформированная реальность видится в глазах К. и экспрессионистов истинной, а явленная бесчувственной душе (и глазу) прочность и незыблемость - ложной. Такое возможно лишь в обезбоженном мире, каким воспринимают его и К., и экспрессионисты. Утрата Бога дополнительным бременем ложится на мятущуюся личность, усугубляя подспудно присутствующее чувство вины и греха. Эти экзистенциальные лейтмотивы (например, в рассказе “Братоубийство”, “Ein Brudermord”, 1917, опубликован 1919) характерны для всего творчества К. в целом, но по-разному отражаются в сюжетах, композиции, языке, который с годами становится более простым, сжатым и повседневным. Сам К., живя в кругу экспрессионистов и постоянно общаясь с ними (М.Брод, А.Кубин*, Ф.Верфель* и др.), по своим литературным пристрастиям тяготел скорее к реалистам и даже пытался брать их произведения за образцы (“Дэвид Копперфилд” Ч.Диккенса в “Америке”, “Преступление и наказание” Ф.М.Достоевского в “Процессе”). Явный интерес к конкретным деталям и частностям причудливо сочетался у него с иррациональным и мифологизированным взглядом на мир в целом. В этом напряжении между достоверностью и абсурдом - ядро поэтики К., своеобразие и уникальность его творчества, которое являет собой образец освоения и преображения принципов классического реализма XIX в. Но стержнем его творчества является экспрессионизм, в котором деформация предметного мира все же редко доходила до полного разрыва связей с реальностью. Очень часто манеру письма К. сравнивают со сновидением, выдающим себя за реальность: все предметы и лица узнаваемы, но логические связи и последовательность событий нарушены, и от этого все повествование становится зыбким, неустойчивым, скачкообразным, не подчиненным нормальной обыденной логике.

   Творческое наследие К., его жизнь и взгляды породили огромную исследовательскую литературу, в которой существует множество подчас противоположных трактовок. В литературоведении его нередко называли экспрессионистом, но также и ранним экзистенциалистом, “обремененным” синдромом натурализма, в 1920-е его сближали с “новой деловитостью”* (“новой вещественностью”) и “магическим реализмом”* (эти понятия тогда могли употребляться как синонимы). Иногда К. (вместе с А.Кубином, Х.Казаком*, Х.Х.Янном* и др.) относят к сюрреалистам. В современном литературоведении внимание больше концентрируется на выявлении специфики неповторимого художественного мира К., который в своем развитии соприкасался с различными литературными течениями, в том числе и с экспрессионизмом, “ни в одном из них полностью не растворяясь” (Г.Нойман).

   Соч.: Gesammelte Schriften/ Hg. M.Brod. Bd. 1-4, Berlin, 1935; Bd. 5-6. Praga, 1936-1937. В исправительной колонии; Превращение // Иностр. лит. 1964. № 1; Роман. Новеллы. Притчи. М, 1965; Из дневников. Письмо к отцу. М., 1988; Избранное. М, 1989; Америка. Процесс. Из дневников. M, 1991; Замок. Новеллы и притчи. Письмо отцу. Письма Милене. М., 1991; Дневники и письма. М, 1995; Собрание сочинений в четырех томах. М., 1995.

   Лит.: Richter Н. Franz Kafka. Werk und Entwurf. Berlin, 1962; Wagenbach K. Franz Kafka. Reinbek bei Hamburg, 1964; Dietz L. Franz Kafka. Stuttgart, 1975; Kafka. Der Schaffensprozess / Hg. H.Binder. Frankfurt а. M, 1983; Der junge Kafka/ Hg. G.Kurz. Frankfurt а. M., 1984; Heymann R. Franz Kafka. München, 1986; Franz Kafka und das Judentum/ Hg. K.E.Gruzinger. Frankfurt а. M., 1987; Robertson R. Kafka. Judentum - Gesellschaft - Literatur. Stuttgart, 1988; AnzTh. Franz Kafka. München, 1989; Binder H. Vor dem Gesetz. Eine Einfuhrung in Kafkas Welt. Stuttgart, 1993; Franz Kafka. Romane und Erzählungen. Interpretationen / Hg. M.Müller. Stuttgart, 1994; Книпович E. Франц Кафка// Иностр. лит. 1964. № 1; Затонский Д. Франц Кафка и проблемы модернизма. М., 1965, 1972; Зусман В. Художественный мир Ф.Кафки: малая проза. Нижний Новгород, 1996; Давид К. Франц Кафка. Харьков, 1998; Карельский А. Творчество Франца Кафки // Карельский А. Хрупкая лира. М., 1999; Брод М. О Франце Кафке. СПб., 2000; Беньямин В. Франц Кафка. М., 2000; Гугнин А. Франц Кафка // Гугнин А. Австрийская литература XX века. Новополоцк; М., 2000; Рысаков Д. Ф.Кафка и Ф.М.Достоевский: феноменальная рецепция русского реалистического романа (“Процесс” - “Преступление и наказание”). М., 2002.

   А. Гугнин