Андреев, Леонид Николаевич

(09[21 ].08.1871, Орел - 12.09.1919, д. Нейвола близ Мустамяки, Финляндия)

   русский прозаик, драматург, публицист. Родился в семье землемера, окончил Орловскую классическую гимназию. В 1891 поступил на юридический факультет Петербургского университета, но в 1893 был исключен за невзнос платы, перевелся в Московский университет, который и окончил (1897). Находился под сильным впечатлением от книг Л.Толстого, Ф.Достоевского, сочинения А.Шопенгауэра “Мир как воля и представление”. Романтико-трагическое восприятие действительности, депрессивные настроения дважды приводили А. к попыткам самоубийства (1892, 1894). Первая публикация - рассказ о голодном студенте “В холоде и золоте” (1892). С 1897 А. сотрудничал в газетах как судебный репортер, фельетонист, автор рассказов из жизни социальных низов (“Баргамот и Гараська”, 1898). Познакомившись с М.Горьким, он вошел в литературное общество “Среда” и круг издательства “Знание”, где появилась его первая книга “Рассказы” (1902). Сосредоточившись на извечных психологических проблемах, А. создал образы на стыке аллегории и мистики, сочетании рассудочной дидактики и “пылающего экстаза” (“Молчание”, 1900; “Стена”; “Набат”, 1901; “Бездна”, 1902). Доводя испытуемую идею до крайности, обнажая ее абсурдность, невидимую при обычном освещении, А. приходит к смещению границ между миром истинным и иллюзорным. В рассказе “Мысль” (1902) тонкая игра ума героя, убившего ради “морального эксперимента” друга, оборачивается маниакальным бредом.

   В отличие от ряда произведений А., в которых нравственное переживание существует в чистом виде, а герои суть олицетворенные идеи, повесть “Жизнь Василия Фивейского” (1904) обнажает сцепление “двух действительностей”. Хроника жизни священника, над которым “тяготел суровый и загадочный рок”, превращается в психологическую фантазию, полную неукротимого ужаса перед “безумным Богом”, экспрессионистской истерики перед лицом некой грозной и безжалостной космической силы. В повести “Красный смех” (1904), говоря словами К.Эдшмида*, уже “обнажились зубы эпохи”. В сквозном иррациональном образе “безумия и ужаса” А. воплотил и безысходность русско-японской войны, и боль собственной беспомощности: “...Я - Красный смех, нечто в политическом смысле никакого значения не имеющее”. “Овеществленная эмоция” - прием, характерный для европейских экспрессионистов (“Крик” Э.Мунка*), - это суть войны, а не ее изображение: “Что-то огромное, красное, кровавое стояло надо мною и беззубо смеялось [...]. ...За окном в багровом и неподвижном свете стоял сам Красный смех”. Ощущение того, что “земля сошла с ума”, усилено фрагментарностью композиции, в которой отдельные отрывки связаны лишь временем протекания каждого переживания, каждой эмоции, галлюцинации, сновидения (эпизод на батарее, санитарный поезд, сон о “детях-убийцах”).

   Экспрессионистские темы и мотивы нашли концентрированное выражение в драматургии А. Автор называл свои пьесы неореалистическими, подчеркивая их обобщенный характер, уход от бытовизма, риторичность. В драме “К звездам” (1906) астроном Терновский, чей сын Николай был расстрелян в дни революционных боев в Москве, стремится уйти от земного бытия туда, где “из мрака преисподней выползает на его зов трепещущая тайна”, “бессильное, жалкое чудовище”. Оно вытесняло из жизни ученого все личное: “И тогда я радуюсь, и тогда я говорю в века и пространства: привет тебе, сын вечности”. Авторское чтение пьесы в Берлине завершилось митингом в поддержку русской революции. Там же, работая над пьесой “Жизнь человека”, А. писал: “Вопрос об отдельных индивидуальностях как-то исчерпан, отошел, хочется все эти разношерстные индивидуальности так или иначе, войною или миром, связать с общим, с человеческим”. Обостренный субъективизм стал для писателя формой выражения общечеловеческого, “деиндивидуализация”, доходившая до схематизма и плакатности, помогала разрушить иллюзию реальности происходящего, преодолеть сценический натурализм. У А. “нет живых людей, а есть манекены, которых он заставляет разыгрывать драму своей собственной души, но при этом старается их украсить всеми качествами реальности, сделать их преувеличенно четкими и выпуклыми” (М.Волошин). “Жизнь человека”, как и пьеса “Царь-голод” (1908) входили в цикл драм “Жизнь человеческая”. Замысел других пьес - “Война”, “Революция”, “Бог, дьявол и человек”- остался неосуществленным. Смерть, безумие и тьма господствуют в гротескном мире пьесы “Ана-тэма” (1908). Князь тьмы, восставший против Великого Разума, приходит к железным вратам Вечности и осмеивает человека, ищущего бессмертия. Трагическое сознание оказывается за пределами гуманизма, что приводит к разрушению всей системы ценностей, к состоянию бесконечной психологической катастрофы. А. словно ходит “над обрывом в трясину безумия, над пропастью, куда заглядывая, зрение разума угасает...” (М.Горький). Сплетенный из непримиримых противоречий инстинкта и интеллекта, он, по словам М.Горького, одновременно “мог петь миру - "Осанна!" и провозглашать ему -"Анафема!"”.

   Столкновение и противоборство разнообразных стилевых и мировоззренческих тенденций в творчестве А. осложняет вопрос о его месте в искусстве начала века и принадлежности к экспрессионизму. Определяя особенность его “метафизических трагедий”, А.Луначарский* в 1908 называл А. мастером “эффектного художественно-социального и общедоступного и в то же время фантастического символизма”. Мысль о том, что “новая драма, созданная А., по всем основным чертам совпадает с драмой экспрессионистической”, была высказана К.Дрягиным в 1928. “Первым экспрессионистом в русской прозе” тогда же назвал А. И.Иоффе.

   Б.Михайловский считал его “одним из первых и наиболее характерных в европейской литературе XX в. писателей нового стиля - экспрессионистов”. По мнению некоторых позднейших исследователей, “водораздел между А. и символистами проходил по линии и мировоззрения, и метода” (Л.Швецова). Вопрос о принадлежности А. к экспрессионизму по-прежнему дискутируется, причем высказываются самые разные точки зрения - от безусловного признания его экспрессионистом (В.Смирнов) и поисков типологической общности с немецким искусством (Л.Иезуитова) до полного ее отрицания как устаревшей “легенды” (М.Беленчиков). В работах зарубежных ученых А. чаще всего однозначно числится экспрессионистом, иногда его предтечей.

   А. не соглашался, по его выражению, “сморкаться символически” или “насиловать жизнь романтическим псевдореализмом”, “вообще не связывал свободы своей формой или направлением”. Обособленное положение А. среди литературных движений 1910-х привело к утрате общественного интереса к его творчеству. Писатель уединился в загородном доме, во время I мировой войны публиковал статьи, осуждая “пораженческие настроения” русской интеллигенции. После революции в статье “S.O.S” (1919) выступил против большевиков, превративших Россию “в пепел, огонь, кладбище, темницы и сумасшедшие дома”. Умер от паралича сердца.

   Соч.: Собрание сочинений: В 6т. М, 1990-1996.

   Лит.: Линии А. Театр Л.Андреева. Баку, 1928; Кен Л. Л.Андреев и немецкий экспрессионизм // Андреевский сборник. Курск, 1975; ИезуитоваЛ. Леонид Андреев и Эдвард Мунк// Russian Literature. 1987. №ХХН; Вилявина И.Ю. Художественное своеобразие прозы Л.Андреева: Зарождение и развитие русского экспрессионизма. Автореф. дисс. ... к.ф.н. М, 1999; Марков В. Экспрессионизм в России // Поэзия и живопись. Сборник трудов памяти Н.И.Харджиева. М., 2000; Netick A.Sh. Expressionism in the plays of L.Andreyev. Vanderbilt, 1972; Belentschikow V. Russland und die deutschen Expressionisten 1910-1925. Frankfurt a. M., 1994.

   В. Терёхина