“Новый Человек”

   утопическое представление экспрессионизма, связанное с идеями внутреннего обновления и преображения человека, ставшее одним из центральных мотивов экспрессионистского творчества. Создается своего рода миф о человеке “духовном”, свободном от пут материальной зависимости и власти денег, идущем к подлинной человечности через протест, мятеж*, разрыв с авторитарным поколением “отцов”, способном пройти путь к справедливости, ибо “человек добр” (Л.Франк*).

   Нарушенные отношения с окружающим миром, ощущение его глубокой порочности усиливали у многих экспрессионистов стремление воплотить в своем творчестве (и увидеть в реальности) этого преображенного человека, представить духовную сторону процесса обновления. Однако в их художественной интерпретации этот “новый человек” выглядел крайне абстрактно. Образ его, построенный больше на эмфазе и экстатических заклинаниях, чем на реальном жизненном опыте, оказался смутным и безжизненным. Сама идея “нового человека” была неоднородной по своему генезису, восходя как к религиозной, христианской традиции (нередко ощущается стремление придать этому образу сакральный характер), так и к политическим воззрениям современности. Видение “нового человека” менялось, было зыбким, часто обретало взаимоисключающие черты. В нем акцентировалось стремление к справедливости и добру, готовность к самопожертвованию, но утопичность проступала более всего в этой неясности облика. Понятие “нового человека” включало и почти мистический “О, Человек!”* - пафос, и чисто идеологическое начало, связанное с “активизмом”*. Так называемая “драма преображения”* наиболее полно воплощает мечту о “новом человеке”, соединяя христианские представления с революционно-политическими. Столь свойственный экспрессионизму “катастрофизм”* был одним из выражений несбывшихся попыток способствовать обновлению мира через идею “нового человека”, который должен был стать одновременно и объектом, и субъектом обновления. Вне зависимости от того, считалось ли утверждением “нового человека” завершение его пути к христианскому преображению, или главным аргументом “новизны” служил сам жизненный путь героя, - в любом случае “новый человек” оставался бесплотной тенью. Эта экспрессионистская идея была подхвачена пролетарско-революционным искусством, а позднее - социалистическим реализмом, для которого образ “нового человека” был одним из центральных идейно-эстетических постулатов, непосредственно сказавшихся на трактовке образа “положительного героя”.

   Разочарование в революциях в Германии и в России привело к отказу большинства экспрессионистов от ряда идей, столь важных для них на прежнем этапе, в том числе к скептической возможности формирования “нового человека”. На смену мифу о “новом человеке” приходил дезиллюзионизм, выливавшийся в творчестве многих авторов в самоиронию, в том числе в пародийное изображение “нового человека”.

   Лит.: Schneider F.J. Der expressive Mensch und die deutsche Lyrik der Gegenwart. Stuttgart, 1927; Expressionismus als Literatur / Hg. W.Rothe. Bern; München, 1969; Der Expressionismus. Teologische, soziologische und antropologische Aspekte einer Literatur / Hg. W.Rothe. Frankfurt a. M., 1977; Knapp G.P. Die Literatur des deutschen Expressionismus. München, 1979; Hucke K.-H. Utopie und Ideologie in der expressionistischen Lyrik. Tübingen, 1980; Fortschrittliche deutsche Literaturkritik 1918-1933. Halle; Leipzig, 1983.

   И.Млечина